| Здесь можно найти нужные ноты | Здесь можно найти книги по музыке и искусству |
всего 956 голосов |
всего 477 голосов |
сольфеджио программы
Янкова Ирина
г. Санкт-Петербург
Очень хотелось сказать о том, что за суетой мы часто теряем себя, теряем точку опоры. А опереться в этом мире можно только на непреходящие ценности: веру, доброту, сострадание и милосердие.
Тьму в свет внести никак нельзя,
Тьма, растворяясь в свете, тонет.
И пусть горит твоя свеча,
Мир верой жив и добротою.
***
По соседству домик старенький, свет в окне.
И тропинка чуть виднеется при луне.
Садик, снегом запорошенный, я зайду.
Здесь сегодня день особенный, про беду.
Старикам не много надо — чуть тепла.
В этот дом гвоздики красные принесла.
Три сестры сидят за столиком, чашки в ряд.
Нарядились: платье синее, белый бант.
Защемило сердце что-то, подожди.
Белый бантик, бантик белый на груди!
Вспоминают про блокаду, голод, мор.
Холод в городе, бомбежки, слезы, боль.
Дети их, мужья и братья полегли.
Мать, отец, семья большая. Все ушли.
Стопки старых фотографий на столе.
Много женщины узнали о войне.
А сегодня день особый, да, январь.
В этот день блокаду сняли, вспоминай.
Столик, чистая скатерка, чашки в ряд.
Защемило сердце что-то. Белый бант.
***
Владимирская площадь, дождь и слякоть.
Дорог пересеченье, светофор.
И лица… Право, взять бы и заплакать,
Услышав вдруг в окно церковный хор.
Собора купола, кресты и паперть.
Здесь нищие с протянутой рукой.
Ты их не осуждай. В глаза заглянешь —
Отчаяние глыбой ледяной.
Торговый центр, переулок, точка,
На улице калеки прилегли.
Реклама на щите бегущей строчкой,
В квадратных клумбах тонкие цветы.
Наряженные девочки, косички.
Дежурная улыбка — Вам буклет.
И бабушки рядком, уже привычны.
Пучок петрушки, лук на винегрет.
Печальный Достоевский из гранита
Горюет — Люди бедные опять.
А впрочем, знал. Конечно же, предвидел…
На небо глаз нам некогда поднять.
Дождь голубей согнал со старой крыши.
Над площадью звучит церковный хор.
Ах, город милый, мы все суетимся.
Все суетимся, только не о том…
СТЕНЫ БОЛЬНИЧНОЙ ЛЕД
Спиной стены больничной лед пытаясь растопить,
Шагнула робко за порог. Я так хотела жить.
Пусть в коммуналке, пусть одна, ловя надежды свет.
Домой к себе я молча шла, держа в руках пакет.
Трамвай качался и звенел. В окно, наморщив лоб,
Народ беззвучно хохотал на пошлый анекдот.
Споткнулась, только не упасть у пыльного метро.
Безусый пьяненький юнец, спеша, толкнул в плечо.
А в магазине продавец, кровь с молоком, чуть пьян,
Подмигивал, кивая мне, и в гости зазывал.
Я и забыла, проболев, пока хотела жить,
Что люди могут через день не только воду пить.
В шумящем, мутном забытьи, чуть выпив, говорят,
Идут любить, судить, лечить. Детей своих растят.
Как страшно в странном мире жить. Иллюзий кружева
Похмелье вяжет день за днем. Кругом одни слова.
Не страшен пьяный через край, его увидишь ты,
А страшен выпивший — придет на миг из темноты.
В его изменчивых мозгах, какая мысль мелькнет?
Опасен выпивший. Увы, тебя не обойдет.
Так, грудь пошире развернув, и выпил, да не пьян,
Водитель, тот, что сбил меня, отчаянно кричал.
Мне — рваный шрам через лицо и тело пополам.
«Не жить тебе», — он надо мной угаром прошептал.
Потом больничная стена, и к пыльному окну
Я целый год в палате шла, не веря, что дойду.
Старушка-нянечка, жалев, меня поила с рук.
«Ты, дочка, только в Бога верь, Он слышит сердца стук».
Впадая в боли забытье, мерещилась вода.
Родник журчал в глуши лесной. Искрясь, лилась слеза.
Сквозь бред старушкины слова, как вековой напев:
«Терпи, сердечная, поверь, унынье — это грех».
Закрыв уставшие глаза, я к дому подошла,
Соседка, вздох свой подавив, руками развела
И гордо встала у дверей. Халат и бигуди.
«Не ждали, впрочем, что теперь, давай уж, проходи».
На кухне пьяненький сосед лишь головой качал.
Жевал привычно винегрет, субботу отмечал.
«Да, значит, ты опять жива». Он тяжело вздохнул.
Ладонью вытер красный рот и губы облизнул.
Конечно, верю, не со зла мне вслед проговорил:
«Тебе такой теперь не жить». Он просто выпив был.
Спиной стены тяжелый лед вновь дома ощутить?
Опасен выпивший, он мог не просто пошутить.
Сквозь сон старушкины слова, как вековой напев:
«Терпи, сердечная, поверь, унынье — это грех.
Прости их, милая, прости.
Прощай, молись за всех».
→ Участник проекта СКИФИЯ: Антология сетевой поэзии
→ Один из авторов книги "Сны о чем-то большем"
конкурс на публикацию в новых томах антологии продолжается
Это интересно:
Беляева Анастасия
г. Екатеринбург
Родилась 1 апреля, что и определило многое в моей судьбе. Дедушка отказался забирать меня из роддома, потому что не любил первоапрельских шуток. В школе, когда я приглашала детей на день рождения, они смеялись в ответ щербатыми ртам. Организую культурные мероприятия, преподаю английский, бегло читаю вверх ногами, различаю стороны света.
Морозова Ольга
г. Тольятти
До определенного времени была человеком сугубо технической направленности – работала инженером, потом занималась оценкой. Все, что связано с литературой – самая большая страсть с детства... До этого публиковалась в журналах с рассказами в жанре мистики.
Слушать музыку:
Thelonius Monk 1959 5 by Monk by 5
Это был экспортный вариант, стоивший по тем временам немалые деньги. А вообще сначала я собирался купить «престижевскую» пластинку Реда Гарланда, но владелец магазина отговорил меня; «Молодой, а слушаешь всякую муть. Лучше послушай вот это».
Marvin Gaye 1971 What's Going On
6 место в рейтинге лучшие альбомы мира. What’s Going On стал вехой в истории ритм-энд-блюза, обозначив разрыв исполнителя со стилем и содержанием своих предыдущих пластинок. На этой записи упор сделан на ударные, звучание обогащено мотивами джаза и классической музыки, результатом является на удивление утончённый и пластичный саунд, навсегда изменивший музыку соул.
.png)
