Анастасия Винокурова


Анастасия Винокурова, издание поэзии

 

 

Никогда не любила писать биографии — это всегда требует своего рода подведения итогов, а меня лихорадит от окончаний. Где-то родилась, чему-то училась, что-то даже умею... В целом — типичный образчик своего поколения: динамична, конформна, несерьёзна. Но помню, что бывает иначе.

 

 

 

PERSONA

В день, когда я потеряла голос, Штраус уснул в оркестровой яме.
Нет, не заметил седой маэстро тайной опасности верхних нот.
Пару секунд я еще боролась — но поселился в гортани камень.
И с этих пор лишь скупые жесты стали паролем для той, что ждет.
 
Тело впускало в себя Электру, тело отчаянно трепыхалось.
Под незнакомой, чужой личиной быстро менялись мои черты.
Тростью стучал полоумный лектор — то ли Мегрэ, то ли доктор Хаус —
современная поэзия стихи, современные поэты, современная поэзия о любви, современная русская поэзия, современная поэзия россии
но не сумел отыскать причины этой загадочной немоты.
 
В день, когда я потеряла голос, горько за ширмой смеялся Бергман:
золотом пауз всегда гордятся — но для меня это кара впредь.
Небо вздохнуло и раскололось, острые камни укрыли берег
строками пафосных диссертаций — как эту дуру заставить петь.
 
Тело, впустив в себя Саломею, кружится, жадные взгляды дразнит:
все, что захочешь — конечно, будет! Это ли, милый, не рай земной?
Все перепутаю, все сумею — но принеси мне в награду, князь мой,
голову бога на медном блюде — в знак примирения с тишиной.
 
В день, когда я потеряла голос, воздух был полон мечтой и ядом,
а в волосах расцветали маки — так начинается колдовство.
Зевс выходил из прилива голым и выносил на руках наяду —
ту, чье лицо в предрассветном мраке неотличимо от моего...

 

 

* * *

издательство ищет авторов, издательство новым авторам Я однажды вернусь бразильянкой с широкими бедрами,
С волосами, как смоль, с карнавальными ритмами в сердце.
Чтобы жить среди тех, что искрятся напевами бодрыми,
В чьей крови, как в моей, слишком много ядреного перца.
Я влюблюсь очень просто — в соседа сурово-небритого,
Первоклассного мачо далекой рыбацкой деревни.
В его сильные руки, в глаза, удивленно раскрытые,
В хрипловатый надтреснутый голос под сенью деревьев.
И любви этой хватит с лихвой на того, кто так близок мне,
И на восемь детей, и на каждый стремительный вечер —
До последних минут, беспредельностью счастья пронизанных...
... А тебя в моей будущей жизни я вовсе не встречу.

 

 

КИРИЛЛ И КАТЯ

Жили-были Кирилл и Катя, любили валяться в кровати, пока солнце игриво щекочет пятки, и все у них было в порядке, как может быть только у тех, кто любим.

Вставали, готовили поздний завтрак, шутили: у нас теперь общий запах! Пускали в окно сигаретный дым. И жадно ловили каждое слово, стараясь насытиться счастьем вдоволь, от необъяснимого, неземного, сорваться с катушек и захмелеть. Стараясь не думать, когда же снова: неделя — а может быть, десять лет?

Все было светло у Кирилла с Катей, да только в любовном этом квадрате мы пропустили два важных угла. И звали их просто — Миша и Валя. Они обо всем, несомненно, знали. Порою сердились, потом прощали. Любили. Такие, мой друг, дела.

В умении ждать они были профи: глотать по ночам слишком крепкий кофе, чертить на салфетке любимый профиль и верить, что должен быть новый круг. Осенняя тишь — возвращенье блудных. И строить с начала — уже не трудно. И счастье — безумное,
беспробудное, как будто бы нет никого, но вдруг...

современная поэзия стихи, современные поэты, издательство новым авторам Тревожный звонок рассекает полночь. «Я Валя. Меня ты, конечно, помнишь. Наверное, мне нужна твоя помощь... Кирилл... Неисправные тормоза... В лепешку разбилась его машина... Нет, он пока жив... В общем, я решила, что
нужно тебе обо всем сказать...»

И Катя летит через все границы, и Катя врывается в дверь больницы, и кажется, ей это только снится, и в мыслях упрямое «почему?». Она замечает в сторонке Валю. «Сама-то ты как?» — «Да, жива» — «Жива ли? — кривая усмешка — Вы все узнали? Так что же мы медлим? Идем к нему!»

Врач смотрит на них и сопит вальяжно: «Нельзя же к такому больному — каждого! Вы ему кто?» — «О, мой бог! Неважно! Мы — те, для кого ценна его жизнь».

И вот, наконец-то, они в палате, садятся с обеих сторон кровати, берут его за руки Валя с Катей и шепчут беззвучно: «Вернись! Держись!»

Десятки ночей сменяются утром... Тяжелые паточные минуты... Медсестры, как призраки, все снуют там... Весь мир умоляет: «Открой глаза!»

Неужто свершилось? Цветы, объятья. И оба с надеждой глядят на Катю: «Ведь ты же останешься, правда, Катя?»

Она улыбается: «Я — назад».

Ее с самолета встречает Миша. Он, кажется, стал взрослее и выше. Целует ее: «Ну, как там, малыш? Не злись, но ведь я за тебя боюсь». И Катя кивает, смеется, плачет. «Ты знаешь, ведь я не могла иначе. Кирилл для меня слишком много значит...»

— она засыпает под светлый блюз и спит по-младенчески безмятежно. И он понимает: любовь — безбрежна. Он гладит ей волосы нежно-нежно, сквозь город притихший домой везет.

«А где же мораль?» — ты, должно быть, спросишь. Не знаю. Но слышишь — приходит осень. Прекрасная, мудрая леди Осень, а это значит — возможно все.

 

 


→ Участник проекта СКИФИЯ: Антология сетевой поэзии    

→ Автор книги "Семнадцать параллельных рек"

современная поэзия стихи, современные поэты, современная поэзия о любви, современная русская поэзия, современная поэзия россии, современная сетевая поэзия, антология современной поэзии, издательство авторам, издательство приглашает авторов, издательство ищет авторов, издательство новым авторам

 

СКИФИЯ: АНТОЛОГИЯ СЕТЕВОЙ ПОЭЗИИ

ТОМ 3: СЕМНАДЦАТЬ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ РЕК

Издательство "Скифия"
Санкт-Петербург, 2010
ISBN: 978-5-903463-37-4
твердый переплет
формат: 70*108/32
392 стр.
тираж: 600 экз.

 

Выберите один из вариантов:

Проголосуйте с помощью одного из аккаунтов в социальных сетях.

×
Выберите один из вариантов:

Проголосуйте с помощью одного из аккаунтов в социальных сетях.

×